Анатолий Коновалов 3 http://www.proza.ru/2014/10/16/1343
Два года назад, проходя полугодовой курс химиотерапии, пришлось искать
утешения в словах: « Рак – не приговор, а – предупреждение». Тогда-то я и
задал себе вопрос: «О чем?» Потом было много других «дурацких» вопросов
бытия: Кто я? Зачем живу? Зачем живет человек? Есть ли смерть? Есть ли
Бог? И множество других.
Но я уже писал об этом в одной из своих публикаций на Проза ру.
Легче было бы скопировать написанное, но пропал , что вовсе не случайно,
. Дело в том, что вчера я разместил на своих страничках в социальных
сетях, а их у меня много, фотографию с текстом: «Мой Мир закрыт на
реконструкцию», но не удержался и сделал еще несколько публикаций.
Поэтому и пропал, ведь он с 2004 года, в точном соответствии с законом
«о переходе количества в качество», стал разумным.
Этот год - год Лошади – знаменательный для меня: мы с женой
отпраздновали юбилей – сорокалетие нашей супружеской жизни, а я свое
шестидесятилетие. Но было еще одно событие: 1 марта этого года я стал
обыкновенным человеком.
У читателя возникает закономерный вопрос о том, кем же я был до
того? Зайдите на мою авторскую страничку на Проза ру – Анатолий
Коновалов – 3 в коротком написана автобиография. Две предыдущие
странички тоже мои, но администрация сайта блокировала их. За что?
Понятия не имею. Как не имею понятия о том, почему блокирован Мой Мир,
адрес электронной почты которого Радомир Радоми Ра. Мой любимый Мир.
Более 3 000 друзей, 20 000 фотографий, тысячи фильмов… Сколько раз не
задавал вопрос администрации сайта: «Почему?», в ответ – ни гу-гу.
Жаль, но я предусмотрительно сделал несколько сайтов – клонов
Радомира. Один из них зарегистрирован на электронную почту… Иванушки
Дурачка. На нем я и работал последнее время.
Но вернемся к нашим баранам.
Итак, 1 марта 2014 года я стал просто человеком и послал сигнал
SOS… В.В.Путину и Космосу, зажигая и гася зведы: «Спасите Наши Души!»
Беспрерывная звездная морзянка: «Спасите Наши Души! Спасите Наши
Души!..» А своим ученикам в Школе Богов и Людей накануне государственных
экзаменов сказал: «Богом быть тяжело, но человеком во сто крат тяжелее» и
сбежал накануне выпускного из Школы, притворившись смертельно больным,
чтобы попробовать увести Человечество от Края Бездны, в которой
разверзлась Гиена Огненная.
Дело в том, что во время шестимесячного курса химиотерапии со мной
происходили странные вещи: светились , снились удивительные и
неожиданно для себя я узнавал сокровенные тайны, о существовании которых
раньше даже и не подозревал. Я рассказывал знакомым о том, что узнал,
но через пару минут беседы у них перегревались мозги и я попытался
донести свои знания до виртуальных друзей и читателей. Новое оказалось…
забытым старым. Я находил подтверждение своим мыслям у философов,
поэтов, писателей, ученых, причем читал по-ленински – по диагонали, так
как все было знакомо. Порой возникало чувство, что я это когда-то сам и
написал.
Одну из моих публикаций – «Новая планета » - иллюстрирует
фотография, на которой в готовую картину Мира вкладывают последний пазл.
Кто? Лица на фотографии нет – только рука. Подозреваю, что это… Из
скромности промолчу.
Я обыкновенный учитель, который за год до положенного срока ушел на
пенсию по инвалидности, чтобы донести до читателей Истину, но это
оказалось никому не нужно; как оказались напрасны все мои попытки спасти
Человечество, так как оно не хочет быть спасенным. Я пишу этот роман
для себя. На Украине приняли о . Мой роман – это люстрация моей души на
пороге вечности. Я не клянусь писать правду и только правду, так как
это и так очевидно, ведь это мое Покаяние перед самим собой. Но я
опубликую его – пусть люстрируют меня те, кому и кто сам не имеет на
душе греха.
Вернемся к фотографии. В романе нет ничего нового. Все
давным-давно известно. И правы мусульмане, утверждающие, что Муххаммед –
последний Пророк. Человечеству все знания. Но наша беда в нашей узкой
специализации: один знает математику, другой физику, третий историю,
четвертый генетику, пятый Библию или Коран, шестой Веды и так далее. И
никто не попытался сложить кусочки знаний в одну целостную картину.
Так, выдающие физики и математики путем сложных расчетов доказали, что
наш мир – иллюзия и… И на этом все! Выводов из этого не сделали и сами
не верят своему утверждению. Мне вместе с детьми, убитыми в ходе АТО на
Украине удалось сложить целостную картину из отдельных пазлов. У нас
вышло, что – это Бог, а Бог – это . Наша планета – зеркальный мир,
который используется как учебный полигон Школы Богов и люди лишь
марионетки.
Став человеком, я превратился в придаток компьютера, но, к
счастью, пропал и я могу печатать свой роман. Я не буду придумывать
сюжет, писать изысканным слогом, как полагается литераторам, да я и не
умею. Просто беру верхний листок и печатаю. Ведь это не роман, а мой
крик души: «Люди, остановитесь! Мы стоим на краю Бездны! Не толкайте
туда своих братьев и сестер! Это мы – люди – силой мысли творим Миры и
заселяем их разумными существами – людьми или не людьми. Мы сами
придумываем себе врага, с которым потом героически сражаемся».
Перефразируя Маленького Принца, открою вам главную арктурианскую тайну:
«Ум – слеп! Надо думать сердцем!»
Если кому-то все ж таки придет в голову бредовая идея читать мой
роман, попытаюсь облегчить чтение: обращайте внимание на дату, так как
за свою жизнь я написал не один, но по разным причинам не стал их
печатать. Я буду цитировать несколько из них, так как они помогают
понять происходящие сегодня в мире и душе непонятки. Если возникнут
вопросы, милости прошу на мою авторскую страничку на Проза ру http://www.proza.ru/avtor/radomirradomi1 , где я на протяжении семи месяцев пытался их объяснить.
PS. Прежде чем сохранить в памяти компьютера написанные строчки,
перечитал их. А затем вышел на покурить. Невольно залюбовался
пожелтевшими деревьями и огромной полной Луной. А потом недоуменно
воскликнул:
- Осень?! Но как же так, ведь вчера было 1 марта?
«Ах, ! !.. Как зло ты шутишь над людьми! Семь месяцев украл из
моей жизни», - сокрушенно проговорил я про себя, чтобы не разбудить
жену.
Жалею ли я о часах, которые просидел перед компьютером, пытаясь
остановить безумие, происходящее в мире? Нет! Нет! И еще раз: нет! Я
решил быть просто человеком, поэтому поступил, как человек, который
чувствует свою ответственность за чужую планету, ставшей ему родной.
Я не знаю уже зачем ?
Возвращаюсь в который раз,
К этим мукам из пьяных тем,
Карим цветом забытых глаз .
Толь тоска мне съедает их ,
То ли осень застыла там ?
Может это последний стих ,
Кому нужен весь этот хлам?
Буд-то ядом пропитан весь ,
И туманит мне сердце дрожь,
В голове моей грусти смесь ,
А в душе расставанья нож .
НС
Вас удивило мое послесловие? Откройте мою страничку на Проза, или
наберите в строчке «Поиск»: «Апокалипсис Сатаны. Шахматный турнир».
На мой портрет. Два «симпатяги», смахивающие на ископаемых ящеров,
закованные в , сидят за шахматным столиком. Один из них – ваш покорный
слуга – последний вахтенный спускаемого шатла «Атлантида» Всюдалета
Ниберу /Серия: «Галактика», модель: «Млечный Путь», серийный номер: 000
000 666/.
Итак, друзья, пора в путь – дорожку дальнюю, по волнам своей памяти...
Часть 1 Небесная ССР
Глава 1
"Когда же придёт Он, Дух Истины, то наставит вас на всякую истину: ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит вам. Он прославит Меня, потому что от Моего возьмёт и возвестит вам." Библия, Евангелие от Иоанна 16:13-14
"...и Он, придя, обличит мир о грехе и о правде и о суде :
о грехе, ЧТО НЕ ВЕРУЮТ В МЕНЯ;
о правде, что Я иду к Отцу Моему, и уже не увидите Меня;
о суде же, что князь мира сего осуждён."
Библия, Евангелие от Иоанна 16:8-11
Слова Господа О Духе Святом.;
1987 год. Небесная ССР.
От автора. Необходимые пояснения.Роман написан в 1987 году. Многое, возможно, вам покажется не актуальным, допустим борьба за сохранение памятника В.И.Ленину. Но, увы, когда я в этом году нашел несколько сотен сохранившихся листов, которые завалялись у друга в гараже, так как рукопись сжег, я понял, что мы живем в иллюзорном мире, придуманном мною в 1987 году – Небесной ССР, которую сейчас пытается построить В.В. под названием – 2. Об этом и был мой роман. Читайте.
Когда-то люди были словно Боги
Когда-то люди были словно Боги,
Преград не зная, жили в небесах.
И были им подвластны все дороги,
Творенья мысль горела в их глазах…
И ты там был, ты вспомнишь, сердце знает,
Как жили мы, и сердце в нас – одно.
Летели ввысь, друг другу помогая.
Но это было… было так давно.
Нашелся кто-то в нашей общей жизни,
Кто поначалу, как и мы, летал,
Но стал служить себе, а не Отчизне
И почему-то нам примером стал.
И ты там был, ты вспомнишь, сердце знает,
Как жили мы, и сердце в нас – одно.
Летели ввысь, друг другу помогая.
Но это было… было так давно.
И вот сейчас, когда нас Небо знает
Как боль свою, отрезанный кусок,
Мы часто видим: кто-то вновь летает,
И потому – остался ок.
И ты там был, ты вспомнишь, сердце знает,
Как жили мы, и сердце в нас – одно.
Летели ввысь, друг другу помогая.
Но это было… было так давно.
Остался тонкий, как надежда,
Что по нему нам пропасть перейти
Поможет Бог с любовью, как и прежде.
Но ты дорогу должен сам найти!
И ты там был, ты вспомнишь, сердце знает,
Как жили мы, и сердце в нас – одно.
Летели ввысь, друг другу помогая.
Но это было… было так давно.http://svetlana.peunova.ru/tychast#3,
Глава 1.
На просторах небесной страны нас встречает могильный покой.
Мы пытались увидеть рассвет к восходящему солнцу спиной,
Ожидая пока не сгниёт между нами железная дверь.
Но мы с тобой, это наша весна! Наша Родина — !
Наша родина...
И не правильно думать, что есть чьим-то богом обещанный рай.
Сон и смерть, пустота и покой. Наше солнце гори — не сгорай!
И не важно, что всё позади и не правда, но кто мы теперь?
Но мы с тобой, это наша весна! Наша Родина — !
Наша Родина — ! Наша Родина...
Пустота разведёт, словно пыль, отголоски от наших теней,
Нашей жизни не будет конца — мы забыли, что знали о ней.
И огонь, порождающий мир, будет рваться как раненный зверь,
И мы с тобой, это наша весна!
И мы знали, что можно уйти, но забыли дорогу домой.
Путь на Родину — это война. Каждый шаг — это выигранный бой.
Если ты не умеешь понять, то попробуй хотя бы поверь:
Мы живые пока мы идём, наша Родина — СССР!
Наша Родина — СССР! Наша Родина — СССР! Наша родина — СССР! Наша Родина! Оргия Праведников - Наша Родина — СССР!
Воля
Из тихой пристани отплыл я одиноко,
Для гроз и бурных волн, о жизни океан?
Я смелый мореход и путь держу - далёко,
Но светоч истины несу я так высоко,
Что довезу его до грани новых стран.
Из тихой пристани отплыл я одиноко.
Мой парус - мысль моя, а кормчий - дух свободный,
И гордо мой корабль плывёт по лону вод,
И голос совести, стихии благородной,
Спасёт, спасёт меня: я с силою природной
Один иду на бой, и океан ревёт...
Мой парус - мысль моя, а кормчий - дух свободный...
И любо биться мне с противником ужасным,
Свободу чую я в хору крылатых бурь,
И не гадаю я: в бою ль погибну страстном,
Иль с истиной святой в объятии прекрасном
Увижу новых стран волшебную лазурь.
И любо биться мне с противником ужасным.
(Фридрих Вильгельм Ницше)
http://my.mail.ru/community/slovo_volnuet/74C9FED4875AA0EE.html
Леонид Ильич Брежнев устало брел по безлюдным в этот ранний утренний час улицам, с грустью вспоминая то прекрасное время, когда на работу его привозил персональный «членовоз» - бронированный лимузин марки ЗИЛ, названный так за то, что подобные модели были лишь у членов Политбюро ЦК КПСС.
- Когда это было? – с ностальгией вздохнул бывший генсек, с тоской думая о предстоящей поездке на метро...
Глава 1
"Когда же придёт Он, Дух Истины, то наставит вас на всякую истину: ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит вам. Он прославит Меня, потому что от Моего возьмёт и возвестит вам." Библия, Евангелие от Иоанна 16:13-14
"...и Он, придя, обличит мир о грехе и о правде и о суде :
о грехе, ЧТО НЕ ВЕРУЮТ В МЕНЯ;
о правде, что Я иду к Отцу Моему, и уже не увидите Меня;
о суде же, что князь мира сего осуждён."
Библия, Евангелие от Иоанна 16:8-11
Слова Господа О Духе Святом.;
1987 год. Небесная ССР.
От автора. Необходимые пояснения.Роман написан в 1987 году. Многое, возможно, вам покажется не актуальным, допустим борьба за сохранение памятника В.И.Ленину. Но, увы, когда я в этом году нашел несколько сотен сохранившихся листов, которые завалялись у друга в гараже, так как рукопись сжег, я понял, что мы живем в иллюзорном мире, придуманном мною в 1987 году – Небесной ССР, которую сейчас пытается построить В.В. под названием – 2. Об этом и был мой роман. Читайте.
Когда-то люди были словно Боги
Когда-то люди были словно Боги,
Преград не зная, жили в небесах.
И были им подвластны все дороги,
Творенья мысль горела в их глазах…
И ты там был, ты вспомнишь, сердце знает,
Как жили мы, и сердце в нас – одно.
Летели ввысь, друг другу помогая.
Но это было… было так давно.
Нашелся кто-то в нашей общей жизни,
Кто поначалу, как и мы, летал,
Но стал служить себе, а не Отчизне
И почему-то нам примером стал.
И ты там был, ты вспомнишь, сердце знает,
Как жили мы, и сердце в нас – одно.
Летели ввысь, друг другу помогая.
Но это было… было так давно.
И вот сейчас, когда нас Небо знает
Как боль свою, отрезанный кусок,
Мы часто видим: кто-то вновь летает,
И потому – остался ок.
И ты там был, ты вспомнишь, сердце знает,
Как жили мы, и сердце в нас – одно.
Летели ввысь, друг другу помогая.
Но это было… было так давно.
Остался тонкий, как надежда,
Что по нему нам пропасть перейти
Поможет Бог с любовью, как и прежде.
Но ты дорогу должен сам найти!
И ты там был, ты вспомнишь, сердце знает,
Как жили мы, и сердце в нас – одно.
Летели ввысь, друг другу помогая.
Но это было… было так давно.http://svetlana.peunova.ru/tychast#3,
Глава 1.
На просторах небесной страны нас встречает могильный покой.
Мы пытались увидеть рассвет к восходящему солнцу спиной,
Ожидая пока не сгниёт между нами железная дверь.
Но мы с тобой, это наша весна! Наша Родина — !
Наша родина...
И не правильно думать, что есть чьим-то богом обещанный рай.
Сон и смерть, пустота и покой. Наше солнце гори — не сгорай!
И не важно, что всё позади и не правда, но кто мы теперь?
Но мы с тобой, это наша весна! Наша Родина — !
Наша Родина — ! Наша Родина...
Пустота разведёт, словно пыль, отголоски от наших теней,
Нашей жизни не будет конца — мы забыли, что знали о ней.
И огонь, порождающий мир, будет рваться как раненный зверь,
И мы с тобой, это наша весна!
И мы знали, что можно уйти, но забыли дорогу домой.
Путь на Родину — это война. Каждый шаг — это выигранный бой.
Если ты не умеешь понять, то попробуй хотя бы поверь:
Мы живые пока мы идём, наша Родина — СССР!
Наша Родина — СССР! Наша Родина — СССР! Наша родина — СССР! Наша Родина! Оргия Праведников - Наша Родина — СССР!
Воля
Из тихой пристани отплыл я одиноко,
Для гроз и бурных волн, о жизни океан?
Я смелый мореход и путь держу - далёко,
Но светоч истины несу я так высоко,
Что довезу его до грани новых стран.
Из тихой пристани отплыл я одиноко.
Мой парус - мысль моя, а кормчий - дух свободный,
И гордо мой корабль плывёт по лону вод,
И голос совести, стихии благородной,
Спасёт, спасёт меня: я с силою природной
Один иду на бой, и океан ревёт...
Мой парус - мысль моя, а кормчий - дух свободный...
И любо биться мне с противником ужасным,
Свободу чую я в хору крылатых бурь,
И не гадаю я: в бою ль погибну страстном,
Иль с истиной святой в объятии прекрасном
Увижу новых стран волшебную лазурь.
И любо биться мне с противником ужасным.
(Фридрих Вильгельм Ницше)
http://my.mail.ru/community/slovo_volnuet/74C9FED4875AA0EE.html
Леонид Ильич Брежнев устало брел по безлюдным в этот ранний утренний час улицам, с грустью вспоминая то прекрасное время, когда на работу его привозил персональный «членовоз» - бронированный лимузин марки ЗИЛ, названный так за то, что подобные модели были лишь у членов Политбюро ЦК КПСС.
- Когда это было? – с ностальгией вздохнул бывший генсек, с тоской думая о предстоящей поездке на метро...
Кадровики из НКВД работали не за страх, а за совесть. Благодаря их
стараниям, миллионы и миллионы рабочих пополняли разноязычную армию
строителей Транснебесной ж/д магистрали. Но стройка – этот ненасытный
молох, требовала все новых и новых рабочих рук. Руководство НКВД не
пожалело даже проверенных работников из ленинской гвардии и своих рядов и
отправило лучших из лучших в бессрочную командировку на Небеса.
Толпы их слонялись с безмятежным видом близ Небесных врат, проводя рекогносцировку на местности. Ни пугали их небесные хляби – российские дороги не лучше, ни крепостные стены в сто сорок четыре локтя высотой – и не такие высоты штурмовали, да яспис, смарагд, топаз, аметист и прочие буржуазные камешки, не самый подходящий материал для крепостных стен. Какая стена, спрашивается, устоит перед могучим натиском пролетариата, вооруженного марксистско – ленинским революционным учением о бесклассовом обществе? А – ни какая, тем более из драгоценных каменей, которые вмиг растащат на сувениры.
Эх, ляпота! Заживет же рабочий класс и его союзник – трудовое крестьянство вкупе с пролетарской интеллигенцией на зависть всем буржуям! Скорее бы только кротовью нору проковырять, да узкоколейку проложить, а бронепоезд уже разводит пары на запасном пути. Лихие красные кавалеристы готовятся к «последнему и решительному» бою…
Не знаю как у вас, дорогой читатель, но у меня нет никакого сомнения в том, что небесная твердыня под буржуйским названием рай, не устояла бы перед лихими орлами в буденовках, железными соколами Сталина, да ворошиловскими стрелками, а танкисты только ждут приказа Отца Всех Народов – нет, не Бога, а бери выше: Самого тов. Сталина, чтобы обрушить всю мощь своих железных коней на вражин. Нет такой крепости, которая бы устояла под натиском революционных масс, возглавляемых большевиками и мудрым тов. Сталиным.
Броня крепка и танки наши быстры...
Толпы их слонялись с безмятежным видом близ Небесных врат, проводя рекогносцировку на местности. Ни пугали их небесные хляби – российские дороги не лучше, ни крепостные стены в сто сорок четыре локтя высотой – и не такие высоты штурмовали, да яспис, смарагд, топаз, аметист и прочие буржуазные камешки, не самый подходящий материал для крепостных стен. Какая стена, спрашивается, устоит перед могучим натиском пролетариата, вооруженного марксистско – ленинским революционным учением о бесклассовом обществе? А – ни какая, тем более из драгоценных каменей, которые вмиг растащат на сувениры.
Эх, ляпота! Заживет же рабочий класс и его союзник – трудовое крестьянство вкупе с пролетарской интеллигенцией на зависть всем буржуям! Скорее бы только кротовью нору проковырять, да узкоколейку проложить, а бронепоезд уже разводит пары на запасном пути. Лихие красные кавалеристы готовятся к «последнему и решительному» бою…
Не знаю как у вас, дорогой читатель, но у меня нет никакого сомнения в том, что небесная твердыня под буржуйским названием рай, не устояла бы перед лихими орлами в буденовках, железными соколами Сталина, да ворошиловскими стрелками, а танкисты только ждут приказа Отца Всех Народов – нет, не Бога, а бери выше: Самого тов. Сталина, чтобы обрушить всю мощь своих железных коней на вражин. Нет такой крепости, которая бы устояла под натиском революционных масс, возглавляемых большевиками и мудрым тов. Сталиным.
Броня крепка и танки наши быстры...
Глава 2.
Пора, думаю, дорогой читатель, оставить Леонида Ильича в покое и вспомнить о Никите Сергеевиче и познакомиться с новыми героями Мистерии.
За годы работы у Никиты Сергеевича сложился маршрут обхода парка. Первым делом он шел к памятнику В.И.Ленину, а потом уже обходил парк. Но в это утро он нарушил свой маршрут и пошел к Стеле Святых Угодников Небесной ССР, чтобы проверить результаты работы своего подшефного.
Леонид Ильич, согласно алфавита, открывал список. Реставраторы работали не покладая рук и уже многое успели изменить на Стеле. Так, ФИО академика Сахарова появилось на месте академика Вышинского. Не прикрепили, правда, возле его фамилии три звезды Героя Социалистического Труда, так как с одной стороны он – Герой, с другой – злейший враг, но герой для врагов. Наученные горьким опытом, реставраторы послали в инстанции запрос о том лишили ли Сахарова наград или он сам отказался от них, как поговаривают, или это слухи, а если отобрали, то, может быть, собираются вернуть?
Святой Климент, святой Ефрем, Святой Георгий еще несколько сотен имен советских святых, живших не по Писанию, а Программе и Уставу КПСС. Многих он знал лично, о других слышал. По -разному сложилась у них судьба: одни, не по своей воли, а решению тройки в расцвете лет отправились в бессрочную командировку на строительство Транс - небесной ж/д магистрали – кто простыми работягами, а кое – кто и прорабами. Вольнонаемные, зная о неустроенном быте на новостройках, всеми правдами и неправдами оттягивали срок отъезда. Но самые предусмотрительные, понимая, что рано или поздно все окажутся в Небесной ССР, старались въехать туда на пушечном лафете, под удары литавр, ружейный салют, да под мелодию Интернационала.
Ничто не вечно под Луной. Вот и Стела Святых Угодников, задуманная на века, быстро обветшала и представляла из себя жалкое зрелище, хотя, казалось бы, и сделана была из материалов, не поддающихся коррозии - гранита, мрамора, бронзы. Некоторые имена замазаны грязью. Другие таблички с именами, безжалостно выдраны из гранита – потешили свою молодецкую удаль народившиеся демократы, которые безжалостно выкорчевывали со Стелы Святых советских Угодников, а, следовательно, и из истории страны имена лжепророков и криво и косо писали от руки на жестянках из – под американского пива и картонках от ящиков из – под банан имена своих святых.
Вновь с трибун звучали лозунги, взятые из Интернационала:
Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущенный
И в смертный бой вести готов.
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим...
Кто был ничем, тот станет всем.
Припев:
Это есть наш последний
И решительный бой…
Так и хочется воскликнуть:
О! Русь – извечное стремление твоё –
Лихая высота,
И крылья слепленные с телом,
И слов наивных глубина,
Перед полётом.
О, Деревянных колоколен
Извечное стремленье вверх,
И миг полёта,
И паденье век. Алексей Карелин.
Картонками, да жестянками, которых хватает на кладбищах, реставраторы прикрывали имена святых, ставших по воле демократов в одночасье не угодными народу. Кунаев, Рашидов, Щербитский, Жданов… и многие, многие другие. А в конце – концов прорабы перестройки замахнулись и на самого Ленина.
Ареопаг святых - великомучеников пополнили славные имена поэтов, писателей, композиторов, ученых. Некоторым из них честное имя вернул Никита Сергеевич, другим же не осмелился и еще долгих тридцать лет вслед им на Небесах плевались набожные, вернее, идеологически грамотные старушки.
Он с удивлением прочел имена новых святых-угодников: Троцкий, Бухарин, Каменев, Зиновьев, Рыков, Пятаков… - самозванцев, нарекших себя святыми еще при жизни, оказавшиеся на поверку врагами трудового народа.
- О-хо-хо! - горестно вздохнул Никита Сергеевич. – Что же это делается на белом свете? – И посмотрел на множество картонок и жестяных бляшек с именами.
Пора уже рассказать о Стеле советских святых, построенной в точном соответствии с ленинскими планами о монументальной пропаганде.
«.В Москве недалеко от Кремля, на месте, где раньше стоял памятник царю Александру III, шел митинг, посвященный закладке нового памятника. Революционный народ разрушил старый мир и не хотел видеть ничего, что напоминало о проклятом прошлом, о его бесправии и угнетении.
Было тесно в людской толпе — вся Москва хотела быть здесь в этот торжественный час. На трибуну поднялся В. И. Ленин.
«Товарищи! На этом месте прежде стоял памятник царю, а теперь мы совершаем здесь закладку памятника освобожденному труду...» — говорил Владимир Ильич. И. Ленин предлагал украсить города надписями революционного и гуманистического содержания, поставить памятники революционерам, гуманистам, писателям, художникам.
Владимир Ильич был увлечен. Он знал огромную убеждающую силу искусства и видел в нем могучее средство политичен ской агитации и пропаганды. Искусство должно служить людям, должно помогать им, воспитывать гуманистические, гражданские, патриотические чувства. Еще на заре XVII века об этом мечтал итальянский мыслитель, борец за свободу своей родины Томмазо Кампанелла. Двадцать семь лет томился в тюрьме герой-патриот. Но ничто не могло убить в нем светлой веры в прекрасное будущее человечества. И мрачная темница озарилась фантастическим светом мечты. «Город солнца» — так назвал он созданную в тюрьме книгу. Кампанелла описал жизнь общества без частной собственности, без бедных и богатых, где все трудятся по внутренней потребности для общего счастья.
В солнечном городе Кампанеллы все служило людям. Памятники борцам за свободу будили патриотические чувства молодого поколения. Украшавшие дома фрески и надписи пробуждали высокие, благородные стремления...
Но Томмазо Кампанелла увидел «Город солнца» лишь в грезах... Несбыточной мечтой оказался он в Италии, страдавшей под гнетом испанского владычества.
Лишь народ, обретший свободу и ставший хозяином своей судьбы, сумел претворить мечту в жизнь. Осуществление плана монументальной пропаганды в молодой советской стране стало делом общегосударственной важности. Владимир Ильич принял самое деятельное участие в разработке конкретных мероприятий. 12 апреля 1918 года был подписан первый декрет Совета Народных Комиссаров о монументальной пропаганде. Через два дня он был опубликован.
«В ознаменование великого переворота, преобразовавшего Россию, Совет Народных Комиссаров постановляет:
1. Памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представляющие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц... Их должны заменить памятники, надписи и эмблемы, отражающие «идеи и чувства революционной трудовой России».
И, «пожалуйста, не думайте, — говорил Владимир Ильич,— что я при этом воображаю себе мрамор, гранит и золотые буквы. Пока мы должны все делать скромно».
Специальной комиссии предлагалось организовать широкий конкурс по созданию проектов памятников, модели которых должны быть представлены «на суд масс».
Предполагалось поставить памятники революционерам и общественным деятелям, философам, ученым, писателям, поэтам, художникам, композиторам, актерам. Утвержденный В. И. Лениным список включал 63 имени. Здесь были первые русские революционеры Радищев, Пестель, Рылеев, вождь крестьянской войны Степан Разин, народовольцы Желябов и Перовская, пролетарские революционеры Халтурин, Плеханов, Володарский, писатели и поэты Пушкин, Лермонтов, Толстой, революционеры-демократы Герцен, Огарев, Чернышевский, великие ученые Ломоносов и Менделеев, выдающиеся актеры Мочалов и Комиссаржевская, гениальные художники Андрей Рублев и Александр Иванов и многие другие.
Кроме русских деятелей науки, культуры и революционного движения, в списке были Спартак, Дантон, Байрон, Гете, Бетховен и другие.
С огромным воодушевлением встретили этот план скульпторы. Он открывал новый путь в искусстве — путь служения революции и народу. Деятели искусства включились в активную борьбу с мраком и темнотой…»
В. И. Гапеева, Э. В. Кузнецова. "Беседы о советских художниках"
Изд-во "Просвещение", М.-Л., 1964 г.
Печатаю а в голове звучит песня:
ГЕРОИ СПОРТА (1972)
Н. Добронравов
Будет небесам жарко!
Сложат о героях песни.
В спорте надо жить ярко,
Надо побеждать честно!
Замерли вокруг люди,
Светятся экраны теле…
Верьте, что рекорд будет!
Знайте, мы близки к цели!
Припев:
Мы верим твёрдо в героев спорта.
Нам победа, как воздух, нужна…
Мы хотим всем рекордам
Наши звонкие дать имена!
Дерзкий путь наверх сложен,
Лидерам сегодня трудно…
Знаем: победить сможем,
Если совершим чудо!
Судьи будут к нам строги,
Но, в конце концов, поверьте,
Скажут нам, что мы – боги,
Скажут: «Молодцы-черти!»
Припев.
Шествуй на Олимп гордо,
К солнечной стремись награде
Ради красоты спорта,
Родины своей ради!
Надо побеждать честно,
Надо жить на свете ярко!
Сложат и о нас песни, –
Будет небесам жарко!
Припев.
Получив ленинский декрет о монументальной пропаганде, на небесах создали творческую группу, которая должна была в самые кратчайшие сроки подготовить проект Стелы коммунистических /позже исправили на советских/ святых, учитывая, так сказать, местную специфику. Идея была ленинской: которыми хотели ударить коммунистическими святыми по старорежимным христианским. Племя младое – закаленное, вооруженное самой передовой марксистко – ленинской идеей о революционной борьбе пролетариата за свои права. И не важно с кем: Богом ли, чертом или капиталистом. Испытанные революцией и начавшейся гражданской войной борцы за счастье трудящегося народа без всякого сомнения повергнут в бегство воинство Господне, набранное из дряхлых старцев. В пух и прах раздолбает его и на плечах врагов вломится в Небесный рай, где установит, естественно, свою пролетарскую диктатуру. «Кто был никем, тот станет – всем!»
Во время работы над проектом Стелы советских святых – угодников, бригада архитекторов использовало Откровения Иоанна Богослова, как директивный документ...
Пора, думаю, дорогой читатель, оставить Леонида Ильича в покое и вспомнить о Никите Сергеевиче и познакомиться с новыми героями Мистерии.
За годы работы у Никиты Сергеевича сложился маршрут обхода парка. Первым делом он шел к памятнику В.И.Ленину, а потом уже обходил парк. Но в это утро он нарушил свой маршрут и пошел к Стеле Святых Угодников Небесной ССР, чтобы проверить результаты работы своего подшефного.
Леонид Ильич, согласно алфавита, открывал список. Реставраторы работали не покладая рук и уже многое успели изменить на Стеле. Так, ФИО академика Сахарова появилось на месте академика Вышинского. Не прикрепили, правда, возле его фамилии три звезды Героя Социалистического Труда, так как с одной стороны он – Герой, с другой – злейший враг, но герой для врагов. Наученные горьким опытом, реставраторы послали в инстанции запрос о том лишили ли Сахарова наград или он сам отказался от них, как поговаривают, или это слухи, а если отобрали, то, может быть, собираются вернуть?
Святой Климент, святой Ефрем, Святой Георгий еще несколько сотен имен советских святых, живших не по Писанию, а Программе и Уставу КПСС. Многих он знал лично, о других слышал. По -разному сложилась у них судьба: одни, не по своей воли, а решению тройки в расцвете лет отправились в бессрочную командировку на строительство Транс - небесной ж/д магистрали – кто простыми работягами, а кое – кто и прорабами. Вольнонаемные, зная о неустроенном быте на новостройках, всеми правдами и неправдами оттягивали срок отъезда. Но самые предусмотрительные, понимая, что рано или поздно все окажутся в Небесной ССР, старались въехать туда на пушечном лафете, под удары литавр, ружейный салют, да под мелодию Интернационала.
Ничто не вечно под Луной. Вот и Стела Святых Угодников, задуманная на века, быстро обветшала и представляла из себя жалкое зрелище, хотя, казалось бы, и сделана была из материалов, не поддающихся коррозии - гранита, мрамора, бронзы. Некоторые имена замазаны грязью. Другие таблички с именами, безжалостно выдраны из гранита – потешили свою молодецкую удаль народившиеся демократы, которые безжалостно выкорчевывали со Стелы Святых советских Угодников, а, следовательно, и из истории страны имена лжепророков и криво и косо писали от руки на жестянках из – под американского пива и картонках от ящиков из – под банан имена своих святых.
Вновь с трибун звучали лозунги, взятые из Интернационала:
Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущенный
И в смертный бой вести готов.
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим...
Кто был ничем, тот станет всем.
Припев:
Это есть наш последний
И решительный бой…
Так и хочется воскликнуть:
О! Русь – извечное стремление твоё –
Лихая высота,
И крылья слепленные с телом,
И слов наивных глубина,
Перед полётом.
О, Деревянных колоколен
Извечное стремленье вверх,
И миг полёта,
И паденье век. Алексей Карелин.
Картонками, да жестянками, которых хватает на кладбищах, реставраторы прикрывали имена святых, ставших по воле демократов в одночасье не угодными народу. Кунаев, Рашидов, Щербитский, Жданов… и многие, многие другие. А в конце – концов прорабы перестройки замахнулись и на самого Ленина.
Ареопаг святых - великомучеников пополнили славные имена поэтов, писателей, композиторов, ученых. Некоторым из них честное имя вернул Никита Сергеевич, другим же не осмелился и еще долгих тридцать лет вслед им на Небесах плевались набожные, вернее, идеологически грамотные старушки.
Он с удивлением прочел имена новых святых-угодников: Троцкий, Бухарин, Каменев, Зиновьев, Рыков, Пятаков… - самозванцев, нарекших себя святыми еще при жизни, оказавшиеся на поверку врагами трудового народа.
- О-хо-хо! - горестно вздохнул Никита Сергеевич. – Что же это делается на белом свете? – И посмотрел на множество картонок и жестяных бляшек с именами.
Пора уже рассказать о Стеле советских святых, построенной в точном соответствии с ленинскими планами о монументальной пропаганде.
«.В Москве недалеко от Кремля, на месте, где раньше стоял памятник царю Александру III, шел митинг, посвященный закладке нового памятника. Революционный народ разрушил старый мир и не хотел видеть ничего, что напоминало о проклятом прошлом, о его бесправии и угнетении.
Было тесно в людской толпе — вся Москва хотела быть здесь в этот торжественный час. На трибуну поднялся В. И. Ленин.
«Товарищи! На этом месте прежде стоял памятник царю, а теперь мы совершаем здесь закладку памятника освобожденному труду...» — говорил Владимир Ильич. И. Ленин предлагал украсить города надписями революционного и гуманистического содержания, поставить памятники революционерам, гуманистам, писателям, художникам.
Владимир Ильич был увлечен. Он знал огромную убеждающую силу искусства и видел в нем могучее средство политичен ской агитации и пропаганды. Искусство должно служить людям, должно помогать им, воспитывать гуманистические, гражданские, патриотические чувства. Еще на заре XVII века об этом мечтал итальянский мыслитель, борец за свободу своей родины Томмазо Кампанелла. Двадцать семь лет томился в тюрьме герой-патриот. Но ничто не могло убить в нем светлой веры в прекрасное будущее человечества. И мрачная темница озарилась фантастическим светом мечты. «Город солнца» — так назвал он созданную в тюрьме книгу. Кампанелла описал жизнь общества без частной собственности, без бедных и богатых, где все трудятся по внутренней потребности для общего счастья.
В солнечном городе Кампанеллы все служило людям. Памятники борцам за свободу будили патриотические чувства молодого поколения. Украшавшие дома фрески и надписи пробуждали высокие, благородные стремления...
Но Томмазо Кампанелла увидел «Город солнца» лишь в грезах... Несбыточной мечтой оказался он в Италии, страдавшей под гнетом испанского владычества.
Лишь народ, обретший свободу и ставший хозяином своей судьбы, сумел претворить мечту в жизнь. Осуществление плана монументальной пропаганды в молодой советской стране стало делом общегосударственной важности. Владимир Ильич принял самое деятельное участие в разработке конкретных мероприятий. 12 апреля 1918 года был подписан первый декрет Совета Народных Комиссаров о монументальной пропаганде. Через два дня он был опубликован.
«В ознаменование великого переворота, преобразовавшего Россию, Совет Народных Комиссаров постановляет:
1. Памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представляющие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц... Их должны заменить памятники, надписи и эмблемы, отражающие «идеи и чувства революционной трудовой России».
И, «пожалуйста, не думайте, — говорил Владимир Ильич,— что я при этом воображаю себе мрамор, гранит и золотые буквы. Пока мы должны все делать скромно».
Специальной комиссии предлагалось организовать широкий конкурс по созданию проектов памятников, модели которых должны быть представлены «на суд масс».
Предполагалось поставить памятники революционерам и общественным деятелям, философам, ученым, писателям, поэтам, художникам, композиторам, актерам. Утвержденный В. И. Лениным список включал 63 имени. Здесь были первые русские революционеры Радищев, Пестель, Рылеев, вождь крестьянской войны Степан Разин, народовольцы Желябов и Перовская, пролетарские революционеры Халтурин, Плеханов, Володарский, писатели и поэты Пушкин, Лермонтов, Толстой, революционеры-демократы Герцен, Огарев, Чернышевский, великие ученые Ломоносов и Менделеев, выдающиеся актеры Мочалов и Комиссаржевская, гениальные художники Андрей Рублев и Александр Иванов и многие другие.
Кроме русских деятелей науки, культуры и революционного движения, в списке были Спартак, Дантон, Байрон, Гете, Бетховен и другие.
С огромным воодушевлением встретили этот план скульпторы. Он открывал новый путь в искусстве — путь служения революции и народу. Деятели искусства включились в активную борьбу с мраком и темнотой…»
В. И. Гапеева, Э. В. Кузнецова. "Беседы о советских художниках"
Изд-во "Просвещение", М.-Л., 1964 г.
Печатаю а в голове звучит песня:
ГЕРОИ СПОРТА (1972)
Н. Добронравов
Будет небесам жарко!
Сложат о героях песни.
В спорте надо жить ярко,
Надо побеждать честно!
Замерли вокруг люди,
Светятся экраны теле…
Верьте, что рекорд будет!
Знайте, мы близки к цели!
Припев:
Мы верим твёрдо в героев спорта.
Нам победа, как воздух, нужна…
Мы хотим всем рекордам
Наши звонкие дать имена!
Дерзкий путь наверх сложен,
Лидерам сегодня трудно…
Знаем: победить сможем,
Если совершим чудо!
Судьи будут к нам строги,
Но, в конце концов, поверьте,
Скажут нам, что мы – боги,
Скажут: «Молодцы-черти!»
Припев.
Шествуй на Олимп гордо,
К солнечной стремись награде
Ради красоты спорта,
Родины своей ради!
Надо побеждать честно,
Надо жить на свете ярко!
Сложат и о нас песни, –
Будет небесам жарко!
Припев.
Получив ленинский декрет о монументальной пропаганде, на небесах создали творческую группу, которая должна была в самые кратчайшие сроки подготовить проект Стелы коммунистических /позже исправили на советских/ святых, учитывая, так сказать, местную специфику. Идея была ленинской: которыми хотели ударить коммунистическими святыми по старорежимным христианским. Племя младое – закаленное, вооруженное самой передовой марксистко – ленинской идеей о революционной борьбе пролетариата за свои права. И не важно с кем: Богом ли, чертом или капиталистом. Испытанные революцией и начавшейся гражданской войной борцы за счастье трудящегося народа без всякого сомнения повергнут в бегство воинство Господне, набранное из дряхлых старцев. В пух и прах раздолбает его и на плечах врагов вломится в Небесный рай, где установит, естественно, свою пролетарскую диктатуру. «Кто был никем, тот станет – всем!»
Во время работы над проектом Стелы советских святых – угодников, бригада архитекторов использовало Откровения Иоанна Богослова, как директивный документ...
Два мира, два полюса, Свет и Тьма, Инь и Янь. Две крайности Единого по имени Бог.
«Не принимай же учения от латинян, – учение их искаженное: войдя в церковь, не поклоняются иконам, но, стоя, кланяются и, поклонившись, пишут крест на земле, и целуют, а встав, становятся на него ногами, – так что, ложась, целуют его, а встав – попирают» Повесть временных лет :: Летописец Несторhttp://tululu.org/read81558/37/
Откройте в Интернете любую статью, рассказывающие о крестах, среди которых есть и тризуб Христа – ловца человеческих душ. А малый герб Украины, большого, описанного в Конституции, до сих пор на Украине нет, - перевернутый тризуб Христа. Может быть отсюда все беды Украины. Не даром многие называют герб Украины символом Сатаны. Врочем. Они не правы, так как у Сатаны совершенно другой крест в основании которого лежит восьмерка – символ бесконечности...
«Не принимай же учения от латинян, – учение их искаженное: войдя в церковь, не поклоняются иконам, но, стоя, кланяются и, поклонившись, пишут крест на земле, и целуют, а встав, становятся на него ногами, – так что, ложась, целуют его, а встав – попирают» Повесть временных лет :: Летописец Несторhttp://tululu.org/read81558/37/
Откройте в Интернете любую статью, рассказывающие о крестах, среди которых есть и тризуб Христа – ловца человеческих душ. А малый герб Украины, большого, описанного в Конституции, до сих пор на Украине нет, - перевернутый тризуб Христа. Может быть отсюда все беды Украины. Не даром многие называют герб Украины символом Сатаны. Врочем. Они не правы, так как у Сатаны совершенно другой крест в основании которого лежит восьмерка – символ бесконечности...
И вот, наконец-то, долгожданный миг наступил – на экране появились
крупным планом глаза мага и кудесника. Ведущий передачи Игорь Кирилов,
несмотря на свой, далеко не юный возраст, держался превосходно.
- Анатолий Михайлович, - спросил он своим, до боли знакомым по передаче «Время» голосом, - последний опрос общественного мнения, проведенный независимыми социологами, показал, что вы – третий человек в стране по популярности после Ельцина и Горбачева.
Анатолий Михайлович поправил ведущего:
- На втором! На первом – Ельцин, потом я, а следом за мной – Горбачев.
Ведущий не стал спорить, зная правду: Кашпировский по популярности намного опередил обоих политиков вместе взятых. В те дни, когда были его сеансы по телевидению, улицы пустели, а Служба 03 – милиция имела возможность почаевничать, так как преступников словно ветром сдувало с улиц.
- Второй, третий – не в этом дело. Как вы можете объяснить феномен своей популярности, ведь, до первого сеанса о вас слышали лишь специалисты и пациенты клиники, в которой вы работали? Вы – не политик, не государственный деятель, не рок – звезда, наконец, а – врач. Вы не можете повысить зарплату, помочь с жильем, наполнить прилавки магазинов. Что ждут телезрители от встречи с вами? Что вы даете им?
Анатолий Михайлович не отличался скромностью. Но на сей раз он ответил просто:
- Надежду.
- Вы не оговорились, именно, надежду?
- Да, - подтвердил Анатолий Михайлович.
- А не здоровье?
Анатолий Михайлович довольно резко повторил:
- Я же сказал: надежду!
На сцене стояли десятки бумажных мешков, забитых письмами читателей с мольбой помочь.
Ведущий показал на них рукой.
- В каждом из этих писем, которыми, без преувеличения, завалена редакция, вас просят исцелить от болезни, справиться с которой не смогли медики.
Анатолий Михайлович мельком глянул на мешки, после чего, не мигая, уставился в камеру.
- Не надо просить у другого то, что есть у вас самих, – здоровье, – назидательно сказал он. Нет, не сказал, а изрек. – Вы написали письмо. Не ждите ответа! Если бы я был самим господом, то и тогда я не смог бы ответить каждому. Не заглядывайте с замиранием сердца каждое утро в почтовый ящик, не терзайте душу! Лучше прислушайтесь к своему организму. Процесс выздоровления начался, помимо вашей воли, с того самого момента, когда вы вывели на тетрадном листочке мое имя. Вы обрели надежду и это – главное. Не импортные лекарства, не знахарские снадобья способны вылечить вас, а вы сами. Вы – хозяева своего организма. Вы дали своему организму установку на выздоровление. Через меня, мою волю, мою связь с Космосом, вы подсоединились к каналам космической энергии, которая поможет перебороть любую болезнь. Вы подключили, неведомые ученым, скрытые механизмы, которые исподволь, скрытно начали готовить атаку вашу болезнь. Помогите им! Не теряйте надежду, и вы будете здоровы. Вы сейчас чувствуете? У кого-то из вас погибла раковая клетка, другая, третья… Чувствуете? Ваш организм с помощью Космоса начал борьбу за ваше спасение. У некоторых из вас прошла головная боль. Я преднамеренно не называю болезни, я – даю установку на исцеление!
Начинаю отсчет! Сядьте поудобней, расслабтесь… На счет: «раз» - у вас закроются глаза. Не обязательно сидеть перед телевизором. Если у вас есть какие-то срочные дела по дому, занимайтесь ими. Если вам хочется петь – пойте! Танцевать – танцуйте! Не ищите смысла в моих словах. Они могут быть любыми. Я нанизываю их, как бусинки на ожерелье с единственной целью: дать установку вашему организму на исцеление. Где бы вы не находились сейчас: на кухне, в ванной комнате, балконе; чем бы вы не занимались, код на выздоровление будет послан вашему организму. Я хочу вам только хорошего. Доверьтесь мне. Идите за мной туда, куда я вас поведу.
«Два!» - сказал Анатолий Михайлович все так же, не мигая, смотря на телезрителей с экрана телевизора. Его взгляд околдовывал, манил за собой, гипнотизировал. – Одни из вас сейчас видят море, - продолжил он свой сеанс. – Слышат, как шуршит галька под набежавшей волной. Другие видят звездное небо. Бездонное. Миллионы звезд перед вашими глазами – это бескрайний Космос распахивает перед вашей душой двери в мир иной. Возможно, что кто-то из вас в считанные секунды перенесется в другую Галактику, отстоящую от нашей Солнечной системы на миллионы световых лет.
Не пугайтесь ничего, что бы вы не увидели. Я рядом с вами. Рядом с каждым из вас и контролирую ваше состояние.
«Три!» - прокричал Анатолий Михайлович.
Катерина Николаевна устало откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Постепенно она стала замечать, что с ее телом происходит что-то странное. Катерина Николаевна не страдала излишним весом, хотя не прибегала ни к каким диетам. Просто чаще всего бывало так, что закрутишься на перемене и забудешь поесть. Потом бежишь в райком на очередное заседание и поесть не успеваешь. Вечером выпьешь чаек с бутербродом или булочкой, которую купила в буфете, вот и вся еда за день. После слов Анатолия Михайловича она почувствовала во всем теле забытую легкость молодости, когда ничего не болит и не чувствуешь своего тела.
Перестала ныть поясница. Сердце, которое беспокоило ее последние дни, отпустило. На душе стало хорошо и спокойно, словно бы получила от внука долгожданное письмо, написанное телеграфным стилем, как прошлый раз, которое она помнила наизусть: «Ба, не боись – прорвемся. Где наша не пропадала. Жив, здоров, чего и тебе желаю. Обо мне не беспокойся. У нас не стреляют. Предок не объявлялся? Обещали отпуск, Нагряну в гости. Держись! Помни, что писал о тебе Маяковский: «Гвозди бы делать из этих людей – крепче бы не было в мире гвоздей! Твой внук Серега Иванов – комбат голубых беретов».
На нее снизошло умиротворение. Она, действительно, увидела море. К ногам с тихим шелестом подкатила волна и неохотно, оставляя за собой влажный след на песке, откатилась назад. Катерина Николаевна пошла по песку. Потом… побежала, как когда-то в юности. Все быстрее, быстрее… С каждым шагом она чувствовала, что ее тело становится все легче и легче. И вот она уже не бежит, а летит. Нет, не летит, а возносится в небо. Именно возносится в чем-то эфемерном, которое есть и которого нет, что не имеет названия.
И вдруг… Яркая вспышка, словно миллионы Солнц взорвались разом. Но вспышка не ослепила, не испепелила, а наполнила тело животворящей солнечной энергией, которую жадно впитывала каждая клеточка ее усталого от жизни тела. Катерина Николаевна купалась в лучах неведомого светила, вспыхнувшего ради нее одной, только ей дарующего живительный свет, божественную усладу, которой дано насладиться на Небесах душе, узрившей Бога. Она сама стала светом, основой – основ, матерью всего живого.
Катерина Николаевна поняла, что только ради этого мгновения стоило жить, бороться, страдать… «Это – рай, в который я не верила!» - пронеслось у нее в голове. Вспомнив кошмары, которые преследовали ее по ночам в последние годы, Катерина Николаевна недоуменно воскликнула: «Господи, но, ведь, я – не достойна твоей милости. Я же боролось с Тобой!»
В то же мгновение светило стало меркнуть. Но Катерина Николаевна, тело которой наполнила неведомая энергия, по инерции продолжала лететь. Но полет не доставлял ей уже прежнего наслаждения. Она летела с трудом, словно птица с перебитым крылом. Она почувствовала усталость. Ей захотелось пройтись по земле, а лучше всего присесть передохнуть на скамейку.
- Прости… - едва слышно, выдохнула она. – Я - недостойна быть с Тобой рядом. Прости.
Прости и прощай!
Она услышала, или ей это только показалось, чей-то голос:
- Каждый волен выбирать себе свой путь. Но я хотел бы, чтобы ты была со мной рядом.
- Прощай, - прошептала она. – И рада бы в рай, да грехи не пускают, - повторила она банальные слова, которые прозвучали диссонансом.
Под ногами Катерина Николаевна увидела голубую, такую похожую на Землю, планету. Планету желаний. Нет не желаний, а зеркальную планету, способную отображать все, даже тайные желания и мечты человека. Присмотревшись с высоты птичьего полета, она увидела реку – такую же полноводную, как и Волга, петлявшую по равнине. Бескрайние заливные луга. И одно – единственное дерево, росшее на пригорке. Но какое это было дерево – огромное, неохватной толщины. Исполинское тысячалетнее Древо. «То самое Дерево жизни», - догадалась она. Какое же оно огромное и страшное. Уродливые, с наростами, обломанные корявые ветви. Обгорелый расщепленный молнией ствол с поломанной верхушкой. Вывороченные из земли корни, поросшие мхом.
Катерина Николаевна поняла свою ошибку: подобное дерево не может быть Древом Жизни, а только смерти. Древо Смерти с пожухлой опавшей листвой, перепутанными корнями, поросшими мхом.
- Древо Смерти, - произнесла она вслух. – Значит, и мне пора, прощаться с жизнью.
Невидимый голос, приглушенный расстоянием, поправил ее:
- Древо Жизни.
Присмотревшись, Катерина Николаевна заметила на дереве молодые побеги, нежные зеленые листочки.
«Как же я их сразу не заметила?! – удивленно подумала она. – Да! Да! Древо жизни! Смерти нет! Душа – бессмертна! А что это там – внизу – копошится в гниющих листьях, точно черви? Люди?! Неужели вот эти жалкие грязные, крикливые существа – люди – венец Творения?! О, ужас! Как я была слепа! Господи, ну почему ты так поздно открыл мне глаза?! – упрекнула она своего недавнего собеседника. И не услышали ни слова в ответ.
- Люди, остановитесь! – крикнула она во весь голос. – Поднимите глаза к небу. Мир прекрасен! Почему, вы, точно свиньи, копошитесь в грязи, а не стремитесь в Небо – свой звездный дом?
Эхо вторило в ответ ее же слова:
- Лю-ю-юди… Лю-ю-ю-ди…
Нет, это не эхо.
Катерина Николаевна встрепенулась и посмотрела на звезды.
- Ты вернулся? – выдохнула она. – Это живые? Почему они так слепы?
- Мертвые.
- Мертвые?! – удивленно переспросила Катерина Николаевна. – Но как это возможно? – Она задавала вопрос один за другим, но ни на один не получила ответ. Она подошла вплотную к Древу. Ее внимание привлек свежий листок, на котором устроилась гусеница и жадно грызла его нежную сочную мякоть, оставляя лишь жесткий каркас. Листок чудом держался на почти голой ветке без листьев. Что-то тянуло ее к этому листочку. От него исходили какие-то токи, словно он просил о помощи. Катерина Николаевна подняла с земли сухую веточку и сбросила гусеницу. Обгрызенный листок робко затрепетал на ветру. Катерина Николаевна, затаив дыхание, с тревогой наблюдала за листком – удержится ли на ветке под порывами ветра или нет, словно бы от этого зависела ее судьба или судьба дорогого, близкого для нее человека – Сергея. Ближе и дороже существа для нее не было во всем белом свете. Ее внук, ее радость, ее гордость, надежда и утеха в старости.
Убедившись, что с листочком все в порядке. Катерина Николаевна расправила руки и полетела дальше вдоль реки. В одном месте, на берегу, она заметила деревянный домик. Возле него стояли двое мужчин в камуфляже и о чем-то горячо спорили между собой. Один из них почувствовал на себе взгляд Катерины Николаевны и посмотрел вверх. Увидел белую птицу, парившую высоко в небе и приветливо помахал ей рукой. А потом послал ей воздушный поцелуй как делал обычно ее Сергей – ее ненаглядный, единственный внук, которого она любила больше жизни.
- Сергей!.. – прохрипела она и камнем рухнула на землю. Не чувствуя боли, она исступленно повторяла: Сергей!.. Сергей!.. Сергей! – и ее голос становился все тише и тише.
Но Сергей исчез. Исчез и ненавистный Мухин – ее ученик - дед Сергея. Исчезло все: звездное небо, Древо Жизни, река… Туман. Не зги не видно. Под ногами противно хлюпает. Катерина Николаевна, превозмогая боль, с трудом брела по колено в болоте. Если бы не Сергей, она бы сдалась. Но ради его спасения она должна бороться. Катерина Николаевна, точно слепая, шла, вытянув вперед руку.
И вот ее рука коснулась холодной стены из неоштукатуренного бетона с колючей проволокой поверху, с грязными бурыми потеками, какие оставляет высохшая кровь и многочисленными выбоинами – следами пуль. Это был забор, которым была огорожена Небесная ССР. Именно этот забор, как стену, разделившую Берлин, Иван Иванович хотел превратить в Стелу Памяти.
Катерина Николаевна коснулась рукой стены. На ощупь стена была холодная. Стена манила, притягивала к себе, обещала избавление от пожара, бушевавшего в груди. Она всем телом прильнула к ней. Но не спасительной прохладой обдало ее тело, а пронизывающим до мозга костей, могильным холодом. Катерина Николаевна в ужасе отпрянула от нее. Зябко повела плечами и плотнее закуталась в оренбургский пуховый платок, с которым в последние годы не расставалась даже летом. Затем отошла от стены на несколько метров, чтобы разглядеть ее лучше.
Бурые потеки на стене походили на контуры человеческих фигур. Ваня, когда учился в институте, показывал ей японскую открытку, выпущенную в память об атомном взрыве в Хиросиме. Обугленная стена, а на ней светлый контур человека, сгоревшего в атомном взрыве. Он сказал:
- Это тема моего дипломного проекта – Стела Памяти.
Кровь впиталась в бетон забора и получилась фреска, которую теперь не стереть ни чем. В том месте стены, куда смотрела Катерина Николаевна, кровавое пятно стало светиться, словно было нарисовано фосфорицирующими красками. Чем дольше Катерина Николаевна смотрела на пятно, тем четче становились его контуры, словно бы изображение проявлялось под ее взглядом. Катерина Николаевна отошла еще дальше и ужаснулась: бугорки и шероховатости на стене на глазах становились лицами людей. Тысячи, десятки тысяч человеческих лиц. Седые бородатые старики в простой белой холщевой рубахе ниже пояса, юноши, девушки и… дети. Очень много детских лиц. И тысячи ангелов над головами.
Одеты кто в чопорные фраки, а кто в военные мундиры разных эпох. Встречались и юные девы, в белых подвенечных платьях. Катерине Николаевне стало не по себе. Хотелось одновременно отвести глаз и смотреть, не отрываясь на стену. А на стене тем временем, под ее взглядом, как во время печати фотографии «проявлялись» все новые и новые лица. Некоторые из них были знакомы Катерине Николаевне. Вот, Троцкий. А это, кажется, Бухарин, Каменев, Зиновьев… И тысячи безымянных фотографий.
Катерине Николаевне показалось, что изображение на стене – увеличенная копия ТОЙ фотографии, которую в детстве Ваня – сыночек, нашел на дне старого чемодана, в котором лежал всякий хлам – грамоты, открытки, письма, газетные вырезки о ней самой и ее учениках. Но Это была картина – фреска, как в старинных храмах.
Я должен сказать хоть несколько слов о фотографии, которую вспомнила Катерина Николаевна. В моем семейном альбоме хранилась схожая. Фото на память выпускников ФЗУ при ткацкой фабрике в Иваново. Молодые девчонки и несколько мальчишек стоят в три ряда и с надеждой смотрят в объектив фотоаппарата, словно бы пытаются заглянуть в будущее. Среди них в переднем ряду и моя мать. А рядом чей-то силуэт.
- А это кто? – спросил я у матери.
- Учитель.
- А почему ты его вырезала бритвой?
- Он оказался врагом народа.
Я показал ей другую фотографию и просил:
- А это кто?
- Мой брат – твой родной дядя.
- А кто он?
- Был председателем колхоза.
- А что с ним? Где он? – засыпал я ее вопросами.
- Расстреляли – оказался пособником кулаков.
Да что рассказывать? Посмотрите фотоальбомы со старыми фотографиями. В большинстве будет несколько таких старых фотографий.
Там, где была куча слов чужих, навязчивых
Кто-то просто оставался настоящим.
В этой чаще, как-то трудновато пешим
И братка по гнилому оказался лешим.
Как не кидай монету - падает в ту же руку.
По кругу, комплементы друг другу.
Там их прет, и по курсям вся округа,
Будни тусклые, и в а*уе его подруга.
А помнишь дни? Он живой, а ты огурчик,
И третий свежий, на районе лучший.
Я как всегда, каждый день с амбициями
И мы, как птицы, с мыслями о загранице.
Деньги с воздуха, в информации вся сила
И лишь дебилы в то время проходили мимо.
Там, как на рынке, ухватил пошел
И очень хорошо, когда рядом верный корешок.
Эти банки, магазины, перебранки,
Удары палками, старенькие иномарки
Наглый смех и походочка с нахалкой,
Где-то там теперь. И многим очень жалко.
А помнишь эту зиму? С погодой западло,
Как нам идти тридцатник, и мажорный двор,
Блатной домофон, бабушка соседка,
И в семь утра такое ты увидишь редко.
Ворованные номера, ваще с другой машины,
Краски не видать под слоем грязи сильным.
Мы дворами, переулками, без риска.
Переодеться и алиби мутить по быстрому.
Черный пистолет, потеряли на площадке
И по брусчатке, каблуком стучат ребятки.
Самопал из шапки, там чуток еще и в тапки.
Опорняк через подъезд в этом доме шатком.
Шальные дни те. Ветер холодает.
Наличие купюр способ отдыха меняет.
Зима круглый год, и даже, когда пекло
И заметил даже, у братухи кожа очень блеклая.
Каждому свое, у всех свое болото.
Кто-то сразу на дно, а кто-то виснет плотно.
И слава Богу, с силой воли все в поряде
И не тревожит меня пух и те красные бл*ди.
Временами, я смотрю фотоальбом.
Там все по-старому, там осень за окном.
Там все на месте и там мы улыбаемся.
Но нет одной, на которой мы прощаемся.
Временами, я смотрю фотоальбом.
Там все по-старому, там осень за окном.
Там все на месте и там мы улыбаемся.
Но нет одной, на которой мы прощаемся.
Временами, я смотрю фотоальбом.
Там все по-старому, там осень за окном.
Там все на месте и там мы улыбаемся.
Но нет одной, на которой мы прощаемся. Текст песни Миша Маваши – Фотоальбом
Но фотография, которую Ваня в детстве нашел в мамином чемодане, была иной. Она висела на стене в студенческом общежитие над кроватью Катерины Николаевны – тогда еще просто Кати. Предстоял экзамен по истории ВКП/б/. Преподаватель требовал, чтобы студенты знали по именам всех руководителей партии и правительства – делегатов XVII съезда партии, которые были избраны в ЦК ВКП/б/. Сто тридцать девять человек – не так уж и много.
За несколько дней Катя запомнила всех и сдала экзамен на отлично, а фотографии со стены не сняла – забыла. В силу особенностей человеческой памяти Катерина Николаевна порой забывала о том, что происходило вчера. Но состав ЦК, избранный на съезде партии, который вошел в историю как «расстрельный», могла и сегодня перечислить. Всех поименно. В алфавитном порядке.
Запомнить оказалось много легче, чем забыть. А это вскоре понадобилось, так как большая часть членов ЦК оказались врагами народа, которых надо было не только расстрелять, а и вычеркнуть их имена из памяти народной. Вычеркнуть из памяти, а с фотографии – удалить. Заштриховать или вырезать лезвием.
Я пошел в первый класс много позже – в 1961 году. Советский народ под руководством партии и Никиты Сергеевича строил коммунизм, но учебники покупал в магазине. Мы их берегли, так как по окончании школьного года продавали их младшим ученикам. Семьи были в то время многодетные и в них учебники старшего брата переходили к младшему. Мне достался букварь от сестры.
На первой странице во всех советских букварях во все времена был портрет руководителя партии и его напутственные слова, адресованные нам – школьникам, которые мы 1 сентября прочитать еще не могли, так как еще не умели читать.
Моя первая учительница на моем первом уроке в первый школьный день сказала, чтобы мы все открыли буквари на первой странице. И пошла по рядам. В моем букваре на первой странице на меня, прищурившись, смотрел Отец Народов – Сталин.
- Вырви страницу! – потребовала учительница.
Так началась моя учеба в школе. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Катерина Николаевна лезвием вырезала с фотографии первого члена КЦ ВКП/б/, оказавшегося «врагом народа». Кого? А разве это так важно? За первым последовал второй, третий, четвертый… Вскоре фотография больше походила на бумажную снежинку, которые вырезают на Новый год.
А радио сообщало все новые и новые имена врагов народа. Катерина Николаевна для прочности наклеила фотографию на картонку. Серые контуры немым упреком смотрели с фотографии. Снять ее она боялась, так как это может быть неправильно истолковано. А врагов народа надо всех знать «в лицо», чтобы не дай бог не процитировать их институте, за что можно было легко вылететь из него и оказаться самой пособником врагов народа. Вскоре на фотографии осталось лишь несколько лиц. Из 1956 делегатов, присутствовавших на съезде, 1108 были арестованы по обвинению в контрреволюционных преступлениях. 97 членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранного на XVII съезде (из общего числа 139 человек) расстреляны; кроме того, 5 покончили жизнь самоубийством и 1 (Киров) был убит в результате покушения. Из этих 97 уничтоженных (почти 70% состава ЦК) 93 были ликвидированы в 1937 — 1939 гг. Убивали их зачастую целыми группами: более половины из них были расстреляны за 8 дней./Википедия/
Тогда, глядя на эту фотографию, Катерина Николаевна впервые задумалась над тем, так ли уж непогрешим человек, чью фамилию она носит.
Катерина Николаевна побоялась уничтожить фотографию, так как это может быть неправильно истолковано, ведь в центре ее – Сталин. И убрала ее сглаз подальше – на дно своего фанерного чемоданчика, в котором ее, спустя годы, и нашел студент Строгановки Иван Иванович Иванов и решил сделать эту фотографию основой композиции дипломного проекта под названием Стела Памяти России. Но проект так и остался проектом, так как после выставки в Манеже, где наряду с полотнами маститых художников выставили несколько работ студентов, его отчислили из института.
Катерина Николаевна начала считать белые силуэты, окружавшие Сталина, на стене. Дошла до 100 и бросила это занятие. «Зачем?!» - остановилась она. – «Имя им – легион! Жертвы, принесенные на алтарь коммунизма. И все оказалось напрасно! Человеческая кровь – неподходящий материал для фундамента. На чужом горе свое счастье не построишь! Но, ведь строят! И, что кривить душой, именно в те суровые оплеванные годы, когда Сталин руководил страной, я только и была счастлива».
В Доме ветеранов партии была превосходная, по ее меркам, библиотека, в которой сохранились книги, запрещенные и при Сталине, и Хрущеве, и Брежневе. Катерина Николаевна стала ее завсегдатаем. Взахлеб читала и перечитывала Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Бухарина, Троцкого… и, чем больше она читала, тем меньше понимала, что же такое, на самом деле, социализм и коммунизм – светлая мечта человечества или… империя зла?
«Вот бы встретиться со Сталиным и поговорить, попросить его разъяснить то, что сегодня происходит в стране. Что такое эта Перестройка и с чем ее едят» - мечтательно подумала она. Умом она понимала, что Сталин не Бог, но и на Солнце есть пятна, тем более, что сама партия осудила его культ личности, а сердцем, душой не принимала критики в его адрес. Однажды она на уроке не выдержала и дала волю своим чувствам, услышав из уст ученика, что Сталин – воплощение на Земле Сатаны.
- Да как ты смеешь судить о том, чего не знаешь? С именем Сталина на устах шли в атаку под Москвой. «За Родину! За Сталина!» - для миллионов погибших это были последние слова.
Завязалась политическая дискуссия, более похожая на перепалку. Катерина Николаевна давила на ученика своим авторитетом, загоняла в угол цитатами, цифрами, фактами. Это был неравный бой боксера – профессионала с любителем, да еще из разных весовых категорий. Она не победила в споре, а втоптала ученика в грязь и не только его одного, а все их поколение – поколение 80 – х перестроечных лет. С их дикой музыкой, вызывающими прическами, идиотскими нарядами, и, главное, культом всего американского. И в этом Сталин был прав с постановлением о низкопоклонстве перед Западом. За ученика заступились одноклассники.
- Вы, Катерина Николаевна, - холодно сказала ее любимица, - неправы! Так написано в учебнике.
- Не говори ерунды! – возмутилась Катерина Николаевна.- Подобная чушь не может быть написана в учебнике.
Ученица – медалистка, не стала читать вслух, чтобы не поставить Катерину Николаевну в неловкое положение, а протянула ей открытый учебник. Катерина Николаевна с нескрываемым удивлением прочитала подчеркнутые карандашом строчки. После чего брезгливо отбросила учебник и честно сказала:
- Стране нужен новый Сталин, чтобы он навел порядок...http://www.proza.ru/2014/10/16/1343
- Анатолий Михайлович, - спросил он своим, до боли знакомым по передаче «Время» голосом, - последний опрос общественного мнения, проведенный независимыми социологами, показал, что вы – третий человек в стране по популярности после Ельцина и Горбачева.
Анатолий Михайлович поправил ведущего:
- На втором! На первом – Ельцин, потом я, а следом за мной – Горбачев.
Ведущий не стал спорить, зная правду: Кашпировский по популярности намного опередил обоих политиков вместе взятых. В те дни, когда были его сеансы по телевидению, улицы пустели, а Служба 03 – милиция имела возможность почаевничать, так как преступников словно ветром сдувало с улиц.
- Второй, третий – не в этом дело. Как вы можете объяснить феномен своей популярности, ведь, до первого сеанса о вас слышали лишь специалисты и пациенты клиники, в которой вы работали? Вы – не политик, не государственный деятель, не рок – звезда, наконец, а – врач. Вы не можете повысить зарплату, помочь с жильем, наполнить прилавки магазинов. Что ждут телезрители от встречи с вами? Что вы даете им?
Анатолий Михайлович не отличался скромностью. Но на сей раз он ответил просто:
- Надежду.
- Вы не оговорились, именно, надежду?
- Да, - подтвердил Анатолий Михайлович.
- А не здоровье?
Анатолий Михайлович довольно резко повторил:
- Я же сказал: надежду!
На сцене стояли десятки бумажных мешков, забитых письмами читателей с мольбой помочь.
Ведущий показал на них рукой.
- В каждом из этих писем, которыми, без преувеличения, завалена редакция, вас просят исцелить от болезни, справиться с которой не смогли медики.
Анатолий Михайлович мельком глянул на мешки, после чего, не мигая, уставился в камеру.
- Не надо просить у другого то, что есть у вас самих, – здоровье, – назидательно сказал он. Нет, не сказал, а изрек. – Вы написали письмо. Не ждите ответа! Если бы я был самим господом, то и тогда я не смог бы ответить каждому. Не заглядывайте с замиранием сердца каждое утро в почтовый ящик, не терзайте душу! Лучше прислушайтесь к своему организму. Процесс выздоровления начался, помимо вашей воли, с того самого момента, когда вы вывели на тетрадном листочке мое имя. Вы обрели надежду и это – главное. Не импортные лекарства, не знахарские снадобья способны вылечить вас, а вы сами. Вы – хозяева своего организма. Вы дали своему организму установку на выздоровление. Через меня, мою волю, мою связь с Космосом, вы подсоединились к каналам космической энергии, которая поможет перебороть любую болезнь. Вы подключили, неведомые ученым, скрытые механизмы, которые исподволь, скрытно начали готовить атаку вашу болезнь. Помогите им! Не теряйте надежду, и вы будете здоровы. Вы сейчас чувствуете? У кого-то из вас погибла раковая клетка, другая, третья… Чувствуете? Ваш организм с помощью Космоса начал борьбу за ваше спасение. У некоторых из вас прошла головная боль. Я преднамеренно не называю болезни, я – даю установку на исцеление!
Начинаю отсчет! Сядьте поудобней, расслабтесь… На счет: «раз» - у вас закроются глаза. Не обязательно сидеть перед телевизором. Если у вас есть какие-то срочные дела по дому, занимайтесь ими. Если вам хочется петь – пойте! Танцевать – танцуйте! Не ищите смысла в моих словах. Они могут быть любыми. Я нанизываю их, как бусинки на ожерелье с единственной целью: дать установку вашему организму на исцеление. Где бы вы не находились сейчас: на кухне, в ванной комнате, балконе; чем бы вы не занимались, код на выздоровление будет послан вашему организму. Я хочу вам только хорошего. Доверьтесь мне. Идите за мной туда, куда я вас поведу.
«Два!» - сказал Анатолий Михайлович все так же, не мигая, смотря на телезрителей с экрана телевизора. Его взгляд околдовывал, манил за собой, гипнотизировал. – Одни из вас сейчас видят море, - продолжил он свой сеанс. – Слышат, как шуршит галька под набежавшей волной. Другие видят звездное небо. Бездонное. Миллионы звезд перед вашими глазами – это бескрайний Космос распахивает перед вашей душой двери в мир иной. Возможно, что кто-то из вас в считанные секунды перенесется в другую Галактику, отстоящую от нашей Солнечной системы на миллионы световых лет.
Не пугайтесь ничего, что бы вы не увидели. Я рядом с вами. Рядом с каждым из вас и контролирую ваше состояние.
«Три!» - прокричал Анатолий Михайлович.
Катерина Николаевна устало откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Постепенно она стала замечать, что с ее телом происходит что-то странное. Катерина Николаевна не страдала излишним весом, хотя не прибегала ни к каким диетам. Просто чаще всего бывало так, что закрутишься на перемене и забудешь поесть. Потом бежишь в райком на очередное заседание и поесть не успеваешь. Вечером выпьешь чаек с бутербродом или булочкой, которую купила в буфете, вот и вся еда за день. После слов Анатолия Михайловича она почувствовала во всем теле забытую легкость молодости, когда ничего не болит и не чувствуешь своего тела.
Перестала ныть поясница. Сердце, которое беспокоило ее последние дни, отпустило. На душе стало хорошо и спокойно, словно бы получила от внука долгожданное письмо, написанное телеграфным стилем, как прошлый раз, которое она помнила наизусть: «Ба, не боись – прорвемся. Где наша не пропадала. Жив, здоров, чего и тебе желаю. Обо мне не беспокойся. У нас не стреляют. Предок не объявлялся? Обещали отпуск, Нагряну в гости. Держись! Помни, что писал о тебе Маяковский: «Гвозди бы делать из этих людей – крепче бы не было в мире гвоздей! Твой внук Серега Иванов – комбат голубых беретов».
На нее снизошло умиротворение. Она, действительно, увидела море. К ногам с тихим шелестом подкатила волна и неохотно, оставляя за собой влажный след на песке, откатилась назад. Катерина Николаевна пошла по песку. Потом… побежала, как когда-то в юности. Все быстрее, быстрее… С каждым шагом она чувствовала, что ее тело становится все легче и легче. И вот она уже не бежит, а летит. Нет, не летит, а возносится в небо. Именно возносится в чем-то эфемерном, которое есть и которого нет, что не имеет названия.
И вдруг… Яркая вспышка, словно миллионы Солнц взорвались разом. Но вспышка не ослепила, не испепелила, а наполнила тело животворящей солнечной энергией, которую жадно впитывала каждая клеточка ее усталого от жизни тела. Катерина Николаевна купалась в лучах неведомого светила, вспыхнувшего ради нее одной, только ей дарующего живительный свет, божественную усладу, которой дано насладиться на Небесах душе, узрившей Бога. Она сама стала светом, основой – основ, матерью всего живого.
Катерина Николаевна поняла, что только ради этого мгновения стоило жить, бороться, страдать… «Это – рай, в который я не верила!» - пронеслось у нее в голове. Вспомнив кошмары, которые преследовали ее по ночам в последние годы, Катерина Николаевна недоуменно воскликнула: «Господи, но, ведь, я – не достойна твоей милости. Я же боролось с Тобой!»
В то же мгновение светило стало меркнуть. Но Катерина Николаевна, тело которой наполнила неведомая энергия, по инерции продолжала лететь. Но полет не доставлял ей уже прежнего наслаждения. Она летела с трудом, словно птица с перебитым крылом. Она почувствовала усталость. Ей захотелось пройтись по земле, а лучше всего присесть передохнуть на скамейку.
- Прости… - едва слышно, выдохнула она. – Я - недостойна быть с Тобой рядом. Прости.
Прости и прощай!
Она услышала, или ей это только показалось, чей-то голос:
- Каждый волен выбирать себе свой путь. Но я хотел бы, чтобы ты была со мной рядом.
- Прощай, - прошептала она. – И рада бы в рай, да грехи не пускают, - повторила она банальные слова, которые прозвучали диссонансом.
Под ногами Катерина Николаевна увидела голубую, такую похожую на Землю, планету. Планету желаний. Нет не желаний, а зеркальную планету, способную отображать все, даже тайные желания и мечты человека. Присмотревшись с высоты птичьего полета, она увидела реку – такую же полноводную, как и Волга, петлявшую по равнине. Бескрайние заливные луга. И одно – единственное дерево, росшее на пригорке. Но какое это было дерево – огромное, неохватной толщины. Исполинское тысячалетнее Древо. «То самое Дерево жизни», - догадалась она. Какое же оно огромное и страшное. Уродливые, с наростами, обломанные корявые ветви. Обгорелый расщепленный молнией ствол с поломанной верхушкой. Вывороченные из земли корни, поросшие мхом.
Катерина Николаевна поняла свою ошибку: подобное дерево не может быть Древом Жизни, а только смерти. Древо Смерти с пожухлой опавшей листвой, перепутанными корнями, поросшими мхом.
- Древо Смерти, - произнесла она вслух. – Значит, и мне пора, прощаться с жизнью.
Невидимый голос, приглушенный расстоянием, поправил ее:
- Древо Жизни.
Присмотревшись, Катерина Николаевна заметила на дереве молодые побеги, нежные зеленые листочки.
«Как же я их сразу не заметила?! – удивленно подумала она. – Да! Да! Древо жизни! Смерти нет! Душа – бессмертна! А что это там – внизу – копошится в гниющих листьях, точно черви? Люди?! Неужели вот эти жалкие грязные, крикливые существа – люди – венец Творения?! О, ужас! Как я была слепа! Господи, ну почему ты так поздно открыл мне глаза?! – упрекнула она своего недавнего собеседника. И не услышали ни слова в ответ.
- Люди, остановитесь! – крикнула она во весь голос. – Поднимите глаза к небу. Мир прекрасен! Почему, вы, точно свиньи, копошитесь в грязи, а не стремитесь в Небо – свой звездный дом?
Эхо вторило в ответ ее же слова:
- Лю-ю-юди… Лю-ю-ю-ди…
Нет, это не эхо.
Катерина Николаевна встрепенулась и посмотрела на звезды.
- Ты вернулся? – выдохнула она. – Это живые? Почему они так слепы?
- Мертвые.
- Мертвые?! – удивленно переспросила Катерина Николаевна. – Но как это возможно? – Она задавала вопрос один за другим, но ни на один не получила ответ. Она подошла вплотную к Древу. Ее внимание привлек свежий листок, на котором устроилась гусеница и жадно грызла его нежную сочную мякоть, оставляя лишь жесткий каркас. Листок чудом держался на почти голой ветке без листьев. Что-то тянуло ее к этому листочку. От него исходили какие-то токи, словно он просил о помощи. Катерина Николаевна подняла с земли сухую веточку и сбросила гусеницу. Обгрызенный листок робко затрепетал на ветру. Катерина Николаевна, затаив дыхание, с тревогой наблюдала за листком – удержится ли на ветке под порывами ветра или нет, словно бы от этого зависела ее судьба или судьба дорогого, близкого для нее человека – Сергея. Ближе и дороже существа для нее не было во всем белом свете. Ее внук, ее радость, ее гордость, надежда и утеха в старости.
Убедившись, что с листочком все в порядке. Катерина Николаевна расправила руки и полетела дальше вдоль реки. В одном месте, на берегу, она заметила деревянный домик. Возле него стояли двое мужчин в камуфляже и о чем-то горячо спорили между собой. Один из них почувствовал на себе взгляд Катерины Николаевны и посмотрел вверх. Увидел белую птицу, парившую высоко в небе и приветливо помахал ей рукой. А потом послал ей воздушный поцелуй как делал обычно ее Сергей – ее ненаглядный, единственный внук, которого она любила больше жизни.
- Сергей!.. – прохрипела она и камнем рухнула на землю. Не чувствуя боли, она исступленно повторяла: Сергей!.. Сергей!.. Сергей! – и ее голос становился все тише и тише.
Но Сергей исчез. Исчез и ненавистный Мухин – ее ученик - дед Сергея. Исчезло все: звездное небо, Древо Жизни, река… Туман. Не зги не видно. Под ногами противно хлюпает. Катерина Николаевна, превозмогая боль, с трудом брела по колено в болоте. Если бы не Сергей, она бы сдалась. Но ради его спасения она должна бороться. Катерина Николаевна, точно слепая, шла, вытянув вперед руку.
И вот ее рука коснулась холодной стены из неоштукатуренного бетона с колючей проволокой поверху, с грязными бурыми потеками, какие оставляет высохшая кровь и многочисленными выбоинами – следами пуль. Это был забор, которым была огорожена Небесная ССР. Именно этот забор, как стену, разделившую Берлин, Иван Иванович хотел превратить в Стелу Памяти.
Катерина Николаевна коснулась рукой стены. На ощупь стена была холодная. Стена манила, притягивала к себе, обещала избавление от пожара, бушевавшего в груди. Она всем телом прильнула к ней. Но не спасительной прохладой обдало ее тело, а пронизывающим до мозга костей, могильным холодом. Катерина Николаевна в ужасе отпрянула от нее. Зябко повела плечами и плотнее закуталась в оренбургский пуховый платок, с которым в последние годы не расставалась даже летом. Затем отошла от стены на несколько метров, чтобы разглядеть ее лучше.
Бурые потеки на стене походили на контуры человеческих фигур. Ваня, когда учился в институте, показывал ей японскую открытку, выпущенную в память об атомном взрыве в Хиросиме. Обугленная стена, а на ней светлый контур человека, сгоревшего в атомном взрыве. Он сказал:
- Это тема моего дипломного проекта – Стела Памяти.
Кровь впиталась в бетон забора и получилась фреска, которую теперь не стереть ни чем. В том месте стены, куда смотрела Катерина Николаевна, кровавое пятно стало светиться, словно было нарисовано фосфорицирующими красками. Чем дольше Катерина Николаевна смотрела на пятно, тем четче становились его контуры, словно бы изображение проявлялось под ее взглядом. Катерина Николаевна отошла еще дальше и ужаснулась: бугорки и шероховатости на стене на глазах становились лицами людей. Тысячи, десятки тысяч человеческих лиц. Седые бородатые старики в простой белой холщевой рубахе ниже пояса, юноши, девушки и… дети. Очень много детских лиц. И тысячи ангелов над головами.
Одеты кто в чопорные фраки, а кто в военные мундиры разных эпох. Встречались и юные девы, в белых подвенечных платьях. Катерине Николаевне стало не по себе. Хотелось одновременно отвести глаз и смотреть, не отрываясь на стену. А на стене тем временем, под ее взглядом, как во время печати фотографии «проявлялись» все новые и новые лица. Некоторые из них были знакомы Катерине Николаевне. Вот, Троцкий. А это, кажется, Бухарин, Каменев, Зиновьев… И тысячи безымянных фотографий.
Катерине Николаевне показалось, что изображение на стене – увеличенная копия ТОЙ фотографии, которую в детстве Ваня – сыночек, нашел на дне старого чемодана, в котором лежал всякий хлам – грамоты, открытки, письма, газетные вырезки о ней самой и ее учениках. Но Это была картина – фреска, как в старинных храмах.
Я должен сказать хоть несколько слов о фотографии, которую вспомнила Катерина Николаевна. В моем семейном альбоме хранилась схожая. Фото на память выпускников ФЗУ при ткацкой фабрике в Иваново. Молодые девчонки и несколько мальчишек стоят в три ряда и с надеждой смотрят в объектив фотоаппарата, словно бы пытаются заглянуть в будущее. Среди них в переднем ряду и моя мать. А рядом чей-то силуэт.
- А это кто? – спросил я у матери.
- Учитель.
- А почему ты его вырезала бритвой?
- Он оказался врагом народа.
Я показал ей другую фотографию и просил:
- А это кто?
- Мой брат – твой родной дядя.
- А кто он?
- Был председателем колхоза.
- А что с ним? Где он? – засыпал я ее вопросами.
- Расстреляли – оказался пособником кулаков.
Да что рассказывать? Посмотрите фотоальбомы со старыми фотографиями. В большинстве будет несколько таких старых фотографий.
Там, где была куча слов чужих, навязчивых
Кто-то просто оставался настоящим.
В этой чаще, как-то трудновато пешим
И братка по гнилому оказался лешим.
Как не кидай монету - падает в ту же руку.
По кругу, комплементы друг другу.
Там их прет, и по курсям вся округа,
Будни тусклые, и в а*уе его подруга.
А помнишь дни? Он живой, а ты огурчик,
И третий свежий, на районе лучший.
Я как всегда, каждый день с амбициями
И мы, как птицы, с мыслями о загранице.
Деньги с воздуха, в информации вся сила
И лишь дебилы в то время проходили мимо.
Там, как на рынке, ухватил пошел
И очень хорошо, когда рядом верный корешок.
Эти банки, магазины, перебранки,
Удары палками, старенькие иномарки
Наглый смех и походочка с нахалкой,
Где-то там теперь. И многим очень жалко.
А помнишь эту зиму? С погодой западло,
Как нам идти тридцатник, и мажорный двор,
Блатной домофон, бабушка соседка,
И в семь утра такое ты увидишь редко.
Ворованные номера, ваще с другой машины,
Краски не видать под слоем грязи сильным.
Мы дворами, переулками, без риска.
Переодеться и алиби мутить по быстрому.
Черный пистолет, потеряли на площадке
И по брусчатке, каблуком стучат ребятки.
Самопал из шапки, там чуток еще и в тапки.
Опорняк через подъезд в этом доме шатком.
Шальные дни те. Ветер холодает.
Наличие купюр способ отдыха меняет.
Зима круглый год, и даже, когда пекло
И заметил даже, у братухи кожа очень блеклая.
Каждому свое, у всех свое болото.
Кто-то сразу на дно, а кто-то виснет плотно.
И слава Богу, с силой воли все в поряде
И не тревожит меня пух и те красные бл*ди.
Временами, я смотрю фотоальбом.
Там все по-старому, там осень за окном.
Там все на месте и там мы улыбаемся.
Но нет одной, на которой мы прощаемся.
Временами, я смотрю фотоальбом.
Там все по-старому, там осень за окном.
Там все на месте и там мы улыбаемся.
Но нет одной, на которой мы прощаемся.
Временами, я смотрю фотоальбом.
Там все по-старому, там осень за окном.
Там все на месте и там мы улыбаемся.
Но нет одной, на которой мы прощаемся. Текст песни Миша Маваши – Фотоальбом
Но фотография, которую Ваня в детстве нашел в мамином чемодане, была иной. Она висела на стене в студенческом общежитие над кроватью Катерины Николаевны – тогда еще просто Кати. Предстоял экзамен по истории ВКП/б/. Преподаватель требовал, чтобы студенты знали по именам всех руководителей партии и правительства – делегатов XVII съезда партии, которые были избраны в ЦК ВКП/б/. Сто тридцать девять человек – не так уж и много.
За несколько дней Катя запомнила всех и сдала экзамен на отлично, а фотографии со стены не сняла – забыла. В силу особенностей человеческой памяти Катерина Николаевна порой забывала о том, что происходило вчера. Но состав ЦК, избранный на съезде партии, который вошел в историю как «расстрельный», могла и сегодня перечислить. Всех поименно. В алфавитном порядке.
Запомнить оказалось много легче, чем забыть. А это вскоре понадобилось, так как большая часть членов ЦК оказались врагами народа, которых надо было не только расстрелять, а и вычеркнуть их имена из памяти народной. Вычеркнуть из памяти, а с фотографии – удалить. Заштриховать или вырезать лезвием.
Я пошел в первый класс много позже – в 1961 году. Советский народ под руководством партии и Никиты Сергеевича строил коммунизм, но учебники покупал в магазине. Мы их берегли, так как по окончании школьного года продавали их младшим ученикам. Семьи были в то время многодетные и в них учебники старшего брата переходили к младшему. Мне достался букварь от сестры.
На первой странице во всех советских букварях во все времена был портрет руководителя партии и его напутственные слова, адресованные нам – школьникам, которые мы 1 сентября прочитать еще не могли, так как еще не умели читать.
Моя первая учительница на моем первом уроке в первый школьный день сказала, чтобы мы все открыли буквари на первой странице. И пошла по рядам. В моем букваре на первой странице на меня, прищурившись, смотрел Отец Народов – Сталин.
- Вырви страницу! – потребовала учительница.
Так началась моя учеба в школе. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Катерина Николаевна лезвием вырезала с фотографии первого члена КЦ ВКП/б/, оказавшегося «врагом народа». Кого? А разве это так важно? За первым последовал второй, третий, четвертый… Вскоре фотография больше походила на бумажную снежинку, которые вырезают на Новый год.
А радио сообщало все новые и новые имена врагов народа. Катерина Николаевна для прочности наклеила фотографию на картонку. Серые контуры немым упреком смотрели с фотографии. Снять ее она боялась, так как это может быть неправильно истолковано. А врагов народа надо всех знать «в лицо», чтобы не дай бог не процитировать их институте, за что можно было легко вылететь из него и оказаться самой пособником врагов народа. Вскоре на фотографии осталось лишь несколько лиц. Из 1956 делегатов, присутствовавших на съезде, 1108 были арестованы по обвинению в контрреволюционных преступлениях. 97 членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранного на XVII съезде (из общего числа 139 человек) расстреляны; кроме того, 5 покончили жизнь самоубийством и 1 (Киров) был убит в результате покушения. Из этих 97 уничтоженных (почти 70% состава ЦК) 93 были ликвидированы в 1937 — 1939 гг. Убивали их зачастую целыми группами: более половины из них были расстреляны за 8 дней./Википедия/
Тогда, глядя на эту фотографию, Катерина Николаевна впервые задумалась над тем, так ли уж непогрешим человек, чью фамилию она носит.
Катерина Николаевна побоялась уничтожить фотографию, так как это может быть неправильно истолковано, ведь в центре ее – Сталин. И убрала ее сглаз подальше – на дно своего фанерного чемоданчика, в котором ее, спустя годы, и нашел студент Строгановки Иван Иванович Иванов и решил сделать эту фотографию основой композиции дипломного проекта под названием Стела Памяти России. Но проект так и остался проектом, так как после выставки в Манеже, где наряду с полотнами маститых художников выставили несколько работ студентов, его отчислили из института.
Катерина Николаевна начала считать белые силуэты, окружавшие Сталина, на стене. Дошла до 100 и бросила это занятие. «Зачем?!» - остановилась она. – «Имя им – легион! Жертвы, принесенные на алтарь коммунизма. И все оказалось напрасно! Человеческая кровь – неподходящий материал для фундамента. На чужом горе свое счастье не построишь! Но, ведь строят! И, что кривить душой, именно в те суровые оплеванные годы, когда Сталин руководил страной, я только и была счастлива».
В Доме ветеранов партии была превосходная, по ее меркам, библиотека, в которой сохранились книги, запрещенные и при Сталине, и Хрущеве, и Брежневе. Катерина Николаевна стала ее завсегдатаем. Взахлеб читала и перечитывала Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Бухарина, Троцкого… и, чем больше она читала, тем меньше понимала, что же такое, на самом деле, социализм и коммунизм – светлая мечта человечества или… империя зла?
«Вот бы встретиться со Сталиным и поговорить, попросить его разъяснить то, что сегодня происходит в стране. Что такое эта Перестройка и с чем ее едят» - мечтательно подумала она. Умом она понимала, что Сталин не Бог, но и на Солнце есть пятна, тем более, что сама партия осудила его культ личности, а сердцем, душой не принимала критики в его адрес. Однажды она на уроке не выдержала и дала волю своим чувствам, услышав из уст ученика, что Сталин – воплощение на Земле Сатаны.
- Да как ты смеешь судить о том, чего не знаешь? С именем Сталина на устах шли в атаку под Москвой. «За Родину! За Сталина!» - для миллионов погибших это были последние слова.
Завязалась политическая дискуссия, более похожая на перепалку. Катерина Николаевна давила на ученика своим авторитетом, загоняла в угол цитатами, цифрами, фактами. Это был неравный бой боксера – профессионала с любителем, да еще из разных весовых категорий. Она не победила в споре, а втоптала ученика в грязь и не только его одного, а все их поколение – поколение 80 – х перестроечных лет. С их дикой музыкой, вызывающими прическами, идиотскими нарядами, и, главное, культом всего американского. И в этом Сталин был прав с постановлением о низкопоклонстве перед Западом. За ученика заступились одноклассники.
- Вы, Катерина Николаевна, - холодно сказала ее любимица, - неправы! Так написано в учебнике.
- Не говори ерунды! – возмутилась Катерина Николаевна.- Подобная чушь не может быть написана в учебнике.
Ученица – медалистка, не стала читать вслух, чтобы не поставить Катерину Николаевну в неловкое положение, а протянула ей открытый учебник. Катерина Николаевна с нескрываемым удивлением прочитала подчеркнутые карандашом строчки. После чего брезгливо отбросила учебник и честно сказала:
- Стране нужен новый Сталин, чтобы он навел порядок...http://www.proza.ru/2014/10/16/1343
Комментариев нет:
Отправить комментарий